Одной  из  заслуг  святителя  Феофана  Затворника применительно к  православной  психологии,  наряду  с  определением  структуры   личности  через  призму  тело-душа-дух,  характеристикой  основных  сил  души (ум, чувство, воля)  и  уровней  иерархии   духовного роста  (телесный, телесно-душевный, душевный, душевно-духовный, духовный),  можно считать  также  и определение такой   категории, как  совесть через  призму  характера  её  работы  в  падшем  состоянии  и обращённом.

«Как разум назначен открывать человеку  иной, духовный, совершеннейший мир и давать знать о его устройстве и свойствах, так  совесть назначена к тому, чтобы образовать  человека в гражданина того мира, куда впоследствии он должен переселиться. С сею  целию она возвещает ему тамошние законы,  обязывает выполнять их, судить его по ним, награждает или наказывает. Совесть называют  практическим сознанием. В сем отношении можно сказать, что она есть сила духа, которая, сознавая закон и свободу, определяет взаимное отношение их. По занятиям или действиям в совести видят законодателя, свидетеля, или судию, и воздаятеля.»  (Св. Феофан  Затворник, Воплощённое  домостроительство,  О совести, с 366)

В данной цитате святитель Феофан  прямым  текстом  говорит  о том, что в  системе   сил человеческой  души  совесть  выполняет  роль  инструмента  «навигации», т.е. указателя  правильного движения  души  и личности  в  системе   координат  добро и зло.  

Проще  говоря, совесть выполняет  в  душе роль  безмолвного  подсказчика  или совершенно  автономного сознания добра  и зла, которое  без  обдумывания  и мышления (умопостроения), а  сразу  и напрямую сообщает  душе что есть что  с  точки зрения  добра  и зла   или   правильности и неправильности.

Об этом  же  говорит и святитель Игнатий Брянчанинов:

«Совесть – способность человеческого духа к различению добра и зла, сознание добра и зла»   (Св. Игнатий  Брянчанинов, Аскетические  опыты, Т.1) 

Кроме  определения   совести, святитель Феофан  указывает  и  на  прямую  связь совести  с  законами  духовного мира  («тамошними»)  и  действиями  совести  в  душе:

• – законодателя,
• – свидетеля и судью
• – воздаятеля (благодетеля).

Данные   три  свойства  и действия совести  с  точки зрения парадигмы  нравственно ориентированной  христианской  психологии по  существу  определяют  принципиальные  отличия  состояния  души и духа  христианина  от состояния  души и духа  атеиста –  прагматика или   как говорит святитель Феофан  – грешника.

«Уже по тому самому, что грешник отделился  от Бога, должно ожидать, что совесть  у него не может быть исправна; ибо если она  есть то голос Бога в душе (законодатель), то  око Его (свидетель), то наместница Его правосудия   (судия и воздаятель): то при отпадении  от Него все сии Божественные, так  сказать, наития на нас чрез дух — должны  ослабеть и умалиться в числе и силе.» (Св. Феофан  Затворник, Воплощённое  домостроительство,  О совести, с 367)

В этом  откровении святитель говорит о том, что у   человека, не   имеющего  никакого представления  о Боге,  а  потому  и не   следующего   духовно-нравственным   принципам,  три данных  функции  совести  (законодательная,  свидетельствующая и  воздавательная) попросту  ослабевают и  не   функционируют, как  должно.

Но что удивительно,  далее  святитель  говорит   о том, что  эта бездеятельность  функции  совести  самым  негативным  образом  отражается  и на  работе  трёх  основных  сил души  (ума, чувства, воли), которые  также   приходят  в  расстройство  из-за  расстройства  совести:

«Сверх  того, совесть не действует одна, отдельно, а   берет себе в посредники и орудия другие силы:   рассудок, волю, силу чувствования.  Если   сии расстроены в путях своих, то и от совести   нельзя ожидать правой деятельности.»  (Там же)

Продолжая  свою мысль, святитель делает ещё  одно откровение  о том, что  в  расстройстве   совести можно различать два  типа отклонений:

• – ненамеренные (искренние  заблуждения)
• – намеренные (ложь в угоду страсти и порока)

«Есть невольные, ненамеренные, так сказать,  уклонения совести от путей правды,  как бы заблуждения, и есть намеренные ее  искажения или порча совести от противодействия  ей, в угодность порокам и страстям.»  (Там же)

Фактически в  этом  откровении  святителя  раскрывается сам  механизм  работы через  инструмент совести  высшего духовно-нравственного закона  (Закона Божьего), который  и лежит  в  основе  правильной  работы  души  через  правильное   использование ума, чувства  и воли.

Таким  образом, именно нарушение  работы   совести лежит  по  святителю Феофану  в  основе разлада   между  умом, чувством  и волей и одним из  факторов  усиления  искажений  в  работе   совести является  эгоизм.

«Еще большему повреждению и искажению   подвергается законодательствующая совесть, если встречается с эгоизмом и ему   подчиняется.» (Там же)

Искажающий  совесть  эгоизм  работает  в  душе  по  принципу  поляризующей  призмы, которая  отклоняет  ум, чувство  и волю  от следования  истине под  разными  эго предлогами:

«сначала  ее  (совести)  законы перетолковываются,   потом извращаются и наконец  заменяются совсем иными, самовольными   и даже противными законам истинным.»  (Там же)

Таким  образом, именно бездействие   инструмента  совести,  как   внутреннего сознания  добра  и зла,  лежит  в  основе извращения  человеческих  качеств  и поступков:

«От того считают скупость бережливостию, расточительность — щедростию,  гнев — чувством благородного негодования,  потворство — снисходительностию, жестокость  — ревностию по правде, лесть — гибкостию характера, хитрость — благоразумием, гордость — чувством достоинства.» (Там же)

Говоря  о  втором  свойстве  совести, как  свидетеля  и  судьи, святитель Феофан  отмечает характерную  её  особенность , вызванную  действием   эгоизма,   судить  преимущественно  о других, а  не  о себе:

«…каждый человек самому себе представляется   лучшим, нежели каков есть на  самом деле.»  (Там же)

«Немалый признак искажения  совести есть уклонение суда о т себя  на других. Совесть нам дана затем, чтоб   судить нас самих; если она судит других,   надобно сказать, что она не свое дело стала   делать.» (Там же)

«Суд о других  бывает неумолимо строг, тогда как суд о себе  всегда прикрывается снисходительностию, а   следует — наоборот. Оканчивается же сей  суд всегда почти: несмъ, якоже прочии человецы…»  (Там же)

Таким  образом,  святитель Феофан делает  вывод о том, что именно эгоизм (самолюбие  и самооправдание), как  искажающий   совесть  фактор,  является  едва  ли не  главной  причиной  неосознанности  души:

«Самооправдание — общий  почти грех. Выставляют то слабость, то  неведение, то обстоятельства, то соблазны,  примеры, число участников и чем-чем не  оправдывают себя! Если наконец не удастся  это, упорно стоим за себя.  Упорная несознательность — плод великого повреждения  совести и  сильного эгоизма.»  (Там же)

И, наконец,  третья   функция  совести – воздаятельная  (итоговая  и результирующая), выступает по  святителю Феофану тем  фактором, который  и обеспечивает в   итоге состояние   самочувствия  души с  точки  зрения  превалирования  в  нём  чувства  скорби  или радости.  Проще  говоря, святитель  Феофан  формулирует  здесь,  не   что иное, как  важнейший  закон  формирования  и поддержания  здравого   состояния  души с  точки зрения  чистоты  совести:

«Коль скоро  произнесен суд, и человек сознал в себе:   виноват,— начинается скорбь, туга, досада   на себя, укоры, терзания или мучения совести.   Такие чувства и суть воздаяния за грехи   от совести, как, напротив, отрадные чувства  совестного оправдания суть воздаяния за  правду.» (Там же)

О силе  воздействия  на  душу  суда  совести говорит  следующая   цитата:

«Что это есть и как бывает сильно, показывают те преследования, каким подвергаются   великие преступники от совести,  когда она и внутри терзаниями, и вовне привидениями  страшит их, и наяву и во сне.»  (Там же)

К числу  заслуг святителя можно отнести и сформулированный  им в  этой  работе  закон  естественного  омрачения  или   усыпления  совести, который  связан не  только  со  злыми  намерениями, но и с невнимательностью  души  к  регулярно повторяющимся  проступкам совести.

«Усыпление сие приходит и   само собою от учащения грехопадений, ибо  известно, что второе падение меньше мучит,   третье еще менее, и так все менее и менее, а  наконец совесть совсем немеет: делай что   хочешь.» (Там же)

Данный  закон был позднее перефразирован К.Г. Юнгом  в   его известной   мысли  о том, что  какой бы совершенной ни была психологическая защита,  психика человека не может длительное время  контактировать с аморальностью  без ущерба для себя самой.

Следует  отметить, что  ум,  управляемый  эгоизмом,  сам  по  себе  достаточно  хитёр и изобретателен  в  искусстве лжи и лицемерия, а   потому  в  случае  усыпления   совести,  может прибегать к   самым  разным  приёмам, препятствующим её  пробуждению в  душе:

«Из опасения, чтоб усыпленная совесть   как-нибудь снова не пробудилась, прибегают к разным хитростям. Таковы: избрание  себе снисходительного духовника, лживая   исповедь, ложное успокоение себя разрешением,   ограничение дальнейшего исправления  одною внешностию, или одними внешними  делами благочестия, и чрезмерная надежда  на милосердие Господне; или, еще хуже,—  убеждение себя, что мучения совести суть  суеверные страхи, из неопытного детства перешедшие;  намеренное удаление себя от лиц  и мест, даже от предметов размышления, могущих растревожить совесть, намеренное  развлечение или предание себя суетным, одуряющим,  сильным впечатлениям и, наконец,  край всего — хвастовство своими грехами.» (Там же)

И в качестве  противоположности  трём данным  свойствам  совести  в  падшем  состоянии, святитель приводит  описание этих  же  свойств совести (законодательная,  свидетельствующая и  воздавательная)  у  человека, обратившегося  к Богу  и восстановившего с  Ним благодатное  общение и связь.

«У человека, к Богу обратившегося и восстановившего  благодатное с Ним общение,  совесть заблуждающая вразумляется, искаженная,  исправляется во всех трех своих  должностях.» (Там же)

В душе, восстановившей  общение   с Богом,  первым  происходит восстановление  работы  высшего духовно-нравственного закона  (Закона Божьего), который  снова  может  беспрепятственно, подобно лучу  яркого света, освещать всё  пространство  души, указывая  душе –  что есть что и кто есть кто.  Так  исправляется  законодательная   функция   совести:

«Когда же  совершается обращение и восстановляется  общение с Богом, тогда возвращается совести  и вся первоначальная сила. Тогда что  будет препятствовать гласу Божию — закону  совести проходить до глубины души? Что  помешает лучу из ока Божия — суду совести пасть на дела и намерения человека и осветить их?»  (Там же)

 «…так она делается исправною в законодательстве.  Сознание законов Божественных и возбуждает грешника от усыпления, но оно впоследствии не сокращается, а возвышается.»  (Там же)

За  «законодательной»  функцией   совести,  у  обратившегося  к  нравственности  и нравственному  закону,  происходит восстановление  и «судопроизводственной»  функции.   Святитель  описывает  этот процесс, используя  метафору чистого зеркала  восприятия, в  котором  отражается  истина жизни внутренней  и внешней,  не  искажённая  эгоизмом  и страстями.  Чистота  восприятия  и обеспечивает  чистоту суждений.

«Бдительное и трезвенное око, уставленное  на себя, замечает все оттенки дел внутренних и внешних. Когда в то же время  с другой стороны стоит чистое зеркало совести,—  что препятствует отражаться в сем   зеркале делу в истинном его виде и потому  — суду совести быть истинным?»  (Там же)

И, наконец,  за «судопроизводственной»  функцией  совести у обращённой  к Богу  души  восстанавливается  и  «воздаятельная»  или  результирующая  способность, которая  проявляется  в  ощущении  мира, покоя  и радости  от доминанты  добродетели  и торжества   истины.   Так  работает  «барометр»  совести в  человеческой душе, как  голос Божий.

«Посему как в барометре  легкое колебание в атмосфере отражается  тотчас, так и в обратившемся  (к Богу)  или жало обвинения  совестного тотчас оставляет рану болезненного сокрушения, или елей оправдания   намащает душу помазанием мира и исполняет  отрадным благоуханием радости.»  (Там же)

Плодами восстановления функции совести являются  мощные  духовные   силы, открывающиеся  в   человеке  и   проявляющиеся   в  дерзновении,  неутомимости, бесстрашии,  свободе  духа,  деятельной   активности  когда   весь  человек становится олицетворением  нравственности и  нравственного закона:

«Плоды такого состояния совести суть:  прежде всего — дерзновение пред Богом, по которому несмущенно и несумненно обращаются  к Богу, как невинные дети к отцу;  потом — живая, сильная и скорая деятельность, ибо чистая совесть привлекает силу Божественную, которая, преисполняя  собою всю душу, сообщает ей неутомимость,  непрестаемость труда, непреодолимость препятствиями,  в чем собственно и состоит свобода  духа, свойственная человеку; наконец,  и воля сливается с совестию и прекращается  всякое внутри восстание: человек вступает в  то состояние, когда ему закон не лежит, потому  что он сам весь преисполняется за коном.»  (Св. Феофан Затворник, Воплощённое домостроительство, опыт  христианской  психологии,  С.  384)

Из книги “Методологические основы нравственно-ориентированной христианской психологии”, г. Минск 2014 г.