Говоря  о  плачевном  и практически гибельном состоянии  современного православия,  особенно русского, которое  за  последние  4 столетия  колаборационизма (заигрывания)  с  властью  превратилось  в   социальную  идеологию  и  откровенный религиозный  фарс,  полностью  утратив  благодать, рассматривая  причины  этого состояния,  нельзя не коснуться тех принципиальных отличий,  которые стали итогом  постепенного отхода от учения Христа  и всего святоотеческого наследия.

Начать разговор  об  отличиях  святоотеческого православия от современного хочется с  того, что святоотеческое православие  первых  веков  было  целостной  системой  духовного знания,  которая   базировалась  на  древней  аскетической  традиции и имела  тесную  связь  и преемственность с ветхозаветным  иудаизмом  и  волхвизмом (магией)  или  сакральным  знанием о силовой  и энергийной  природе Бога (Духа), мира и человека.

Обретение  высшей  духовной  силы  или  точнее  овладение всеми  энергиями тела,  души и  духа  и  было  смыслом  обожения и  составляло  ранее   основу духовного делания   посредством  развития  ещё при  жизни  т.н.  «внутреннего»,  «духовного» или «нового»  человека  или  попросту  развития  души, которая  благодаря  аскетическим  и  духовным  практикам  ещё при  жизни подвижника  доводилась до светозарного и совершенного  состояния   проявления себя  отдельной сущностью –   «двойником»  реального  телесного человека. 

Этот  «двойник» в  лице совершенной  души,  которая  благодаря умной  и  восхищенной  молитве  могла  свободно  выходить из  тела   и  быть  неотличимой  от  реального  телесного человека,   мог  совершать  невообразимые  поступки, которые   и описаны  в святоотеческом предании, как  «чудеса»  не  горения в  огне, невозможности утопления  или любого вида  умерщвления. Все  эти артефакты  магического  характера  в  действительности относятся к  высшему духовному состоянию  человека, которое  и  было   целью  волхвизма  (магии) и  всех  духовно-аскетических практик в  древние  времена.  Святые  отцы  подвижники  и  христиане  первых  веков  ещё  хранили это высшее знание, которое  и  было смыслом спасения  души. 

Данное состояние  зрелости  души  в  лице  «нового человека» считалось  спасённым  потому,  что  душа  ещё  при  жизни тела достигала   такого уровня  духовного  совершенства, что   могла проявлять  себя автономной  сущностью, как  «духовным  расширением»  одной  и  той  же  личности. 

Достижению этого состояния (двойника)  и  были   подчинены все духовно-аскетические практики и  святые  отцы первых  веков  и  основатели православного монашества  (преп. Антоний Великий, преп. Макарий Великий, преп. Аммон, преп. Василий Великий  и др.)  преследовали именно  эту  высшую  цель в  духовном  делании  и  подвижничестве, которое имело 4  ступени достижения совершенства по  учению  отцов,  известных как символы сакральных животных – Человек, Вол, Лев, Орёл.

Позднее  это  высшее  сакральное  знание было  утрачено  в  силу  ряда причин  и  заменено  более  простым  и понятым  большинству нравственным  знанием (профанным), которое не предполагало  посвящения в   тайну  создания  и развития «нового человека», а  сводило всё  к  голой морали и возможности спасения  души  только после  смерти.  Эта  упрощённая  моральная доктрина и стала позднее  основной церковной доктриной  и  доктриной христианства и православия.  Так целостное  и  сакральное знание  о силах  и  энергиях  души  было искажено  подменено  поверхностным  моральным  знанием в  котором напрочь отсутствовала мистическая и сакральная составляющие.

По  этой причине  абсолютное  большинство современных  верующих, пребывающих в профанном  состоянии  и  исповедующих  схоластическое  православие (суть обрядоверие), уже  не  знает  того,  к  какому  духовному совершенству стремились святые  отцы   и первые  христиане.

«Как телу, когда совершенно разовьется во чреве, необходимо родиться, так душе, когда она достигнет положенного Богом предела ее жизни в теле, необходимо выйти из тела» (Добротолюбие, Т. 1, О доброй нравственности и святой жизни, Антоний Великий).

Принцип рождения  совершенной  душой «духовного тела» нового  человека (двойника)  был  ранее  целью всего пути подвижничества  и веры,   который  и означал  спасение.

«И душа, принимая в себя небесное семя, до тех пор, пока не родит, терпит скорбь, подвергаемая многоразличным искушениям; а когда она родит, то есть станет совершенной, радуется радостью постоянной и неизреченной, потому что родился небесный и новый человек в горний мир.» (Преп. Макарий Египетский, Собрание  рукописей, Духовные  беседы, Беседа 52, 3)

   Преп. Макарий  здесь прямым текстом  говорит о высшей цели развития всех совершенств   души  – рождении «нового человека в  Горний  Мир», как  «двойника»  телесного человека.

Данное знание  о  «новом»  нетелесном  (духовном)  человеке  и  достижение  этого духовного состояния,   как  благодатного (спасённого)   и  было изначально целью христианского подвижничества, закреплённой в  цитатах апостолов о «новом» человеке.

«отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, … и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины» (Еф. 4:22,24).

«Сеется тело душевное, восстает тело духовное. Есть тело душевное, есть тело и духовное» (1 Кор. 15; 44)

«Итак, кто во Христе, [тот] новая тварь; древнее прошло, теперь все новое.» (2 Кор. 5;17)

 Знание  о  достижении   высшего  духовного  состояния  человека, как «духовного тела», и составляло основу  аскетики и подвижничества,   поэтому  и  Иоанн Предтеча  и Иисус Христос были  в первую очередь  аскетами и  духовными  подвижниками, владевшими высшим  духовным  знанием о  достижении высшего совершенства.

Данные  ступени подвижничества и  достижения  высшего  духовного совершенства и отражены в сакральных символах Четвероевангелия:  Человек, Вол, Лев, Орёл.

В святоотеческом предании  есть расшифровка сакрального смысла символов Четвероевангелия, которая прямым  текстом  говорит о двух  высших  формах подвижничества, которым  соответствуют символы Льва и Орла.

«Серафим, которого видел Пророк Иезекииль (Иезек. 1:4. 9), есть образ верных душ, кои подвизаются достигнуть совершенства. Имел он шесть крыльев, преисполненных очами; имел также четыре лица, смотрящих на четыре стороны: одно лицо подобно лицу человека, другое – лицу тельца, третье – лицу льва, четвертое – лицу орла. Первое лицо Серафимово, которое есть лицо человеческое, означает верных, кои живя в мiре, исполняют заповеди на них лежащие. Если кто из них выйдет в монашество, то он подобным становится лицу тельца, потому что несет тяжелые труды в исполнении монашеских правил и совершает подвиги более телесные. Кто, усовершившись в порядках общежития, исходит в уединение и вступает в борьбу с невидимыми демонами, тот уподобляется лицу льва, царя диких зверей. Когда же победит он невидимых врагов и возобладает над страстями и подчинит их себе, тогда будет восторгнут горе Духом Святым и увидит Божественные видения; тут уподобится лицу орла: ум его будет тогда видеть все, могущее случиться с ним с шести сторон, уподобясь тем 6-ти крылам, полным очей. Так станет он вполне Серафимом духовным и наследует вечное  блаженство.» (Добротолюбие, Т. 1, Наставления св. Антония Великого, 59)

В этом  откровении основатель монашества святой Антоний Великий прямым  текстом говорит  о том, что:

1-я ступень (Евангелие от Матфея – Человек) – это символ ступивших  на  путь веры  и  исполнения  заповедей. «Первое лицо Серафимово, которое есть лицо человеческое, означает верных, кои живя в мiре, исполняют заповеди на них лежащие.»

2-я ступень (Евангелие от Луки – Вол) – это символ выходящих в монашество для обретения совершенной веры. «Если кто из них выйдет в монашество, то он подобным становится лицу тельца, потому что несет тяжелые труды в исполнении монашеских правил и совершает подвиги более телесные.»

3-я ступень (Евангелие от Марка – Лев) – это символ  выходящих  из киновии (общежития) в   анахоретство (уединение)  и вступающих в брань с духами злобы и тьмы мира сего. «Кто, усовершившись в порядках общежития, исходит в уединение и вступает в борьбу с невидимыми демонами, тот уподобляется лицу льва, царя диких зверей.»

4-я степень (Евангелие от Иоанна – Орёл) – это символ  победивших  природу   ветхого человека  и  выходящих на уровень святости  и даров Святого Духа. «Когда же победит он невидимых врагов и возобладает над страстями и подчинит их себе, тогда будет восторгнут горе Духом Святым и увидит Божественные видения; тут уподобится лицу орла: ум его будет тогда видеть все, могущее случиться с ним с шести сторон, уподобясь тем 6-ти крылам, полным очей. Так станет он вполне Серафимом духовным и наследует вечное блаженство.» *

 *  Ступени 2  и 3 в Четвероевангелие  изложены не  в  той  последовательности, о которой  говорит преп. Антоний Великий.

        Данная схема и последовательность  духовного  делания  уже к концу  первого тысячелетия  христианства  и  времени  раскола (отделения западной  церкви),  была утрачена и искажена. 

В  итоге из 4-х ступеней методологии подвига осталось  только две  первых:

1-я ступень (Евангелие от Матфея – Человек) – это символ ступивших  на  путь веры  и  исполнения  заповедей. «Первое лицо Серафимово, которое есть лицо человеческое, означает верных, кои живя в мiре, исполняют заповеди на них лежащие.»

2-я ступень (Евангелие от Луки – Вол) – это символ выходящих в монашество для обретения совершенной веры. «Если кто из них выйдет в монашество, то он подобным становится лицу тельца, потому что несет тяжелые труды в исполнении монашеских правил и совершает подвиги более телесные.»

Таким  образом, «исполнение  заповедей»  1-й  ступени  Человека  и  «несение тяжёлых трудов» 2-й ступени Вола   и стало основой всего пути спасения,  но  это только часть пути и половина, а  не  весь   путь.

По  сути,  предав забвению две  высших ступени духовного  делания, которые  и символизируют  обретение  духовной силы Льва и духовной осознанности и благодатности Орла, православие само себя сделало  бессильным и  безблагодатным,  остановившись  и сконцентрировавшись  исключительно  на  внешней  и нравственной доктрине  учения Христа.

Данный разрыв  всей полноты и последовательности  духовного  знания  и учения Христа  о спасении с  подменой  целого  лишь  моральной  частью и можно считать одной  из важнейших причин расхождения современного схоластического православия (и  богословия) и святоотеческого.

Говоря  другими  словами,  в  силу массового  невежества  и основной массы  простых  верующих и самого священства,  в  конце  1-го тысячелетия  христианства  имела место чудовищная подмена высшего знания  и практики достижения духовного совершенства  более  упрощённым  массовым  подходом к достижению человеческой  добропорядочности и  законопослушности, который  можно считать обрядоверием.

Собственно, сам  раскол христианства в 11-м веке с  отделением Западной Церкви от Восточной  и есть показатель  искажения учения Христа и  подмены  полного  знания о достижении духовного совершенства частичным  знанием о  достижении нравственного (душевного) совершенства.

Истины  ради, следует  обязательно  сказать  о  том, что  православие на  сдалось сразу  и  без  боя наплыву схоластических  тенденций  и  настроений,  которые имели  место  и  до  раскола  и  на  протяжении  всех  т.н. Вселенских  Соборов  на  которых и создавалась  официальная  церковная доктрина, как  способ формального (на  бумаге)  отражения и закрепления (фиксирования) принципиальных аспектов  вероучения, в  виде  догматов. 

От  догматов  были созданы религиозные  каноны, которые  стали  стали не подлежащей  пересмотру совокупностью  внутренних  церковных законов, норм и правил. 

Любой  посвящённый в  знание  человек  знает, что  формализация духовного  знания  неосуществима в принципе, поскольку полнота  духовного знания просто невыразима  словесно  и  любая попытка формализации духовного уже  есть  отчасти  ложь и подмена многосложного  и  непрерывного  более  простым и дискретным.

Тем  не менее, догматическое богословие,  основанное  на  догматах и  созданное преимущественно в  недрах Западной (католической)  Церкви,  как  изначально нравственно-ориентированной,  в ещё  больше  степени  закрепило формальную сторону вероучения и  положения об институте Церкви.

При  этом  сакральная  и мистическая  сторона  вероучения  и   в  частности аскетическое  знание об энергийном  устройстве  Бога,  мира  и человека,  как  и   знание  о силах  и  энергиях  души и  трёх состояниях  человека, попросту  выпало из контекста вероучения  и богословия.

Именно  поэтому всё  богословие  и   католическое  и  православное  после  раскола Церкви  пошло  по  пути  профанного   обрядоверия  и морализма,  т.е.  схоластики (упрощения),  нравственной  философии  и морализации  в  интересах  крайне  низкого образовательного и культурного уровня простого народа. 

По  сути это  был  процесс  преднамеренного  искажения  высшего  духовного знания  и учения Христа в  интересах массового просвещения, которое изначально не предполагало высших аскетических целей  и  задач духовного  подвижничества,  а  лишь  способствовало  выполнению  Церковью  негласного  заказа власти на поддержание в  народе должного уровня морали, добропорядочности и  законопослушности  благодаря  вере.

Именно по  этой причине из всех  видов богословий, наибольшее  развитие  и  популярность  впоследствии получило не  аскетическое (мистическое),  а именно  нравственное богословие, как учение о христианской нравственности, которое по  сути  и стало  позднее  моральным  кодексом социализма и коммунизма.

К слову,  нравственное богословие – это  по  существу не  «богословие» вообще,  как  сакральное  духовное  знание  о  душе  и высшем  предназначении  души,  а  кодекс  моральных норм  и  нравственных  правил  добропорядочной  гражданской  жизни,  т.е. социальный кодекс в  котором  вообще отсутствует какая бы  то  ни  было духовность (сакральность), а присутствует  голая  социальная  мораль.

Это  и есть подлинная причина  того, почему революция 1917 г. вышла  из духовной семинарии, а  фактически из  схоластического нравственного  богословия, как совершенно бездуховного.

Глядя на такое  гибельное положение православия  после раскола  христианства, никоновского раскола  и Петровских реформ,  ряд подвижников благочестия  в  своих  письмах прямым текстом говорили  об  оскудении и утрате института подвижничества, старчества  и монашества уже к середине 19-го века.

«С сердечным сожалением смотрю на неминуемое падение монашества, что служит признаком падения христианства. Кто приходит в монастырь? Люди из низшего класса почти исключительно; почти все приходящие уже расстроили свою нравственность среди мира. Нет условий в самом народе для того, чтоб существование монашества продлилось; так в высохшем дереве нет условий, чтоб оно давало лист и плод! Сверх того бури извне усиливаются сорвать его с лица земли». (Свят. Игнатий Брянчанинов. Письма, Письмо 126, т.8)

«Важная примета кончины монашества – повсеместное оставление внутреннего делания и удовлетворение себя наружностью напоказ. Весьма часто актерской наружностью маскируется страшная безнравственность. Истинным монахам нет житья в монастырях от монахов актеров. За такое жительство, чуждое внутреннего делания, сего единого средства к общению с Богом, человеки делаются непотребными для Бога, как Бог объявил допотопным прогрессистам» (Свят. Игнатий Брянчанинов, Записки епископа Игнатия 1862-1866 гг.)

«Многие монастыри из пристанищ для нравственности и благочестия обратились в пропасти безнравственности и нечестия: самому твердому характеру не устоять… О монашестве я писал Вам, что оно доживает в России, да и повсюду, данный ему срок… Восстановления не ожидаю… Сколько могу понять: не предвижу по духу времени и вообще по нравственности всего народа, чтобы могло быть восстановление Церкви в древней красоте ее, так же, как и монашества… Оскудело монашество, и еще более должно оскудеть… Подвигов нет, истинного монашества – нет, руководителей – нет: одни скорби заменяют собою все» (Свт.Игнатий Брянчанинов, из кн.«Письма к друзьям», п.9, новомуч.Михаил /Новоселов/)

«Настал голод слова Божия! Ключи разумения у книжников и фарисеев! – Сами не входят и возбраняют вход другим! Христианство и монашество при последнем их издыхании! Образ благочестия кое-как, наиболее лицемерно, поддерживается; от силы благочестия отреклись, отверглись люди! Надо плакать и молчать» (Свт.Игнатий Брянчанинов, т.7, «Письма к монашествующим», п.90 ).

Тем  не  менее, эти  голоса  не были услышаны церковным  руководством  и Революция 1917 г. решила проблему буржуазного государства и  схоластической  Церкви одним махом.  О  том, как и  для  чего  была восстановлена  в  правах  Русская  Православная Церковь  и Московский  патриархат  И.В. Сталиным в  1943 г.  было сказано ранее.

По существу в  настоящее время церковь, как  социальный и  нравственный  институт, негласно выполняет не столько миссию Христову,  т.е.  аскетическую  и подвижническую, сколько миссию бывшей «Коммунистической  партии», как морального авангарда общества,   который стоит  на  защите социальной нравственности  и морали. Это сугубо душевная  задача и  идеологическая миссия  современной  церкви, как социального института,  которая в  точности  отражает состояние самого современного православия, как  морального,  схоластического и полностью  утратившего аскетическую и  сакральную основы.

Итак, каковы  же основные  и принципиальные  отличия современного  схоластического православия  от православия исконного святоотеческого?

Можно выделить  10  основных отличий:

1. Не целостность  духовного знания  в современном  православии  и  целый  ряд  схоластических  искажений  и  подмен  духовного душевным,  сущностного  второстепенным, сакрального профанным и т.д.,
2. Утрата  целостного  знания  о молитве, как  основной  практике обожения во  всей  её  полноте и  глубине, и   подмена  формальным  вычитыванием, славословием  или попрошайничеством,
3. Отсутствие в  современном  схоластическом  православии  подлинного  духа соборности и  общинности,
4. Духовное  «бессилие»  и  безблагодатность  современного схоластического  православия,
5. Отсутствие в современном православии ярких  и «сильных»  духовных  лидеров,  подвижников и  духоносных старцев, утрата анахоретства (уединённого монашества), исихии,  юродства.
6. Отсутствие  в современном  схоластическом православии должной  требовательности к  обращающимся и  вере,
7. Схоластическая  унификация  и  единообразие современного  православия,  как  социально-религиозной  и  нравственной доктрины на  основе  рационализации богословия,
8. Намеренная концентрация на  внешней  и атрибутивной стороне  религиозности  и веры, посредством имитации таинств,
9. Очень  низкий  уровень духовного образования современного духовенства,
10. Искажение  учения  Христа  о  спасении  на  массовом  уровне посредством подмены Бога Отца  Сыном  (Христом), как “единым  Богом”.

Среди  более частных отличий   можно отметить утрату института  духовного наставничества (старчества  и монашества), как корневых  инструментов трансляции и передачи высшего  духовного знания  и узурпацию  всей церковной  власти  церковным руководством и  узкой прослойкой церковной бюрократии (клерикалами), как  церковной  номенклатурой, а  не  носителями духа и   практического  аскетического  знания.

Рассмотрим основные отличия  более подробно.

1. Одним из главных и принципиальных отличий современного  православия  от святоотеческого можно  назвать  именно разорванность  целостного  духовного знания  в современном  православии  и  целый ряд  подмен духовного  душевным,  сущностного  формальным,   глубоко  внутреннего  сугубо  внешним  и атрибутивным,  главного  второстепенным,   целого  частью  и т.д.  Иными  словами, принципиальной особенностью современного схоластического православия  можно считать  его неполноценность, как  знания,   в силу  утраты  им  прежней  глубины  и полноты  духовного знания  о  душе  и  спасении  души.   Речь  идёт  в  первую очередь  о  том  глубинном  сакральном  знании, которое  именуется  «умным  деланием» (деланием  духовного ума) и  «умной  молитвой», как  основной форме  духовного подвижничества,  которая приносит  более  всего плодов  веры. Умное делание и умно-молитвенное делание, составлявшие  основу  подвижничества  в   первые  века  христианства,  в современном православии  полностью  отсутствуют  и  заменены  формальным благочестием,  обрядоверием  и  упованием  на «божественное  чудо»,  т.е.  слепой  верой  в  «чудесную»  силу таинств  и  обрядов,  без  глубокого  понимания того, что  за  этим  стоит.  Данная  неполноценность  в  виде  атрибутивности  и  обрядовости  подхода к  вере,  лишает  её  по  сути одного из  главных  плодов – осознанности и  глубокой духовной рассудительности и  наоборот наделяет веру   неосознанностью, туманным мистицизмом, сказочностью  и  умственной  слепотой  веры  в  некое  «чудо».  Поиск  подобной  «чудесности»  в  современном  православии  и  делает  голый  обряд,   культ и  ритуал  более  важными  и  значимыми  для  верующих,  чем  глубокое  знание,  понимание и  рассуждение.  Данный «православный магизм»  или  неосознанное  наделение  веры  «магическими»  качествами  и свойствами  и есть  прямой  результат  отсутствия  в  современном  православии  всей  полноты  и  глубины  духовного  знания   о тех  глубинных  душевно-духовных процессах, которые в  других религиях (иудаизме, буддизме,  индуизме и др.)  давно уже  поняты  и  объяснены.
2. Вторым важнейшим  отличием современного схоластического православия  от святоотеческого можно  назвать профанацию и искажение  главного  инструмента  внутреннего  делания  и обожения –  молитвенной практики, которая из совершенного духовного инструмента соединения  ума  и сердца  для  прямого взаимодействия  с Духом (Богом)  превратилась с  формальное вычитывание, славословие  и богопопрошайничество,  которое  ничего не  даёт душе  и сердцу кроме эффекта  психологического утешения  или временной эйфории.  Фактически  самое  главное  в  деле преображения  (изменения)  души  молитвенное  делание во всей  полноте  5-и  ступеней молитвенной практики – 1. словесная, 2. внимательная (деятельная), 3. сердечная (детельно-самодвижная), 4. чистая (самодвижная  и непрестанная),  5. зрительная (восхищенная и  трансцендентная),  было предано забвению и заменено  внешней  имитацией,  причём,  с  подтекстом  «магии  и чудесности»  – «помолись, и произойдёт  чудо», но  практически все «чудеса»  в православии  давно уже  объяснены святыми  отцами и имеют под собой  основу  практического  духовного знания  об  энергиях и  силах  души, которое сегодня отсутствует  и  любые   попытки его  возродить наталкиваются  на крайне  жёсткое  непринятие духовного знания  церковными  клерикалами, которые  строго,  бдительно и  ревностно  охраняют  современное  обрядоверие,  как  церковное  учение,  от каких-либо  изменений.  По  этой причине  исконному  духовному знанию  крайне сложно пробиться через  мощные  кордоны моральных,  схоластических и  идеологических фильтров  клерикализма, а  также схоластического нравственного  богословия,   которое не стыкуется с  мистическим знанием.  В данной связи с грустью приходится констатировать факт  того, что на  уровне массовой  религиозности молитва  сегодня   перестала  быть той  базовой  духовной практикой  каждого  истинно верующего, какой  она  была  несколько  столетий назад  и  безблагодатность современной  схоластической  религиозности во многим  и  объясняется  тем, что  индивидуальная  молитва  утратила  свою  прежнюю  роль  главного  душеспасительного средства.
3. Третьим принципиальным отличием современного православия от святоотеческого можно назвать отсутствие в  современном  схоластическом  православии  подлинного  духа соборности и  общинности,  т.е. духа  правды,  мужества, жертвенности (самоотречения),  доверия,  единения  и  взаимной  любви,   которая была присуща первым  христианам. Этот высокий  и чистый  дух  «агапы», как  сбора  христиан  для  высокого  духовного общения,  молитвы  и вкушения пищи в  память  о  своём  духовном  наставнике  и учителе  –  Иисусе Христе,  что  и  было  сутью  причастия,  был  выхолощен и  загноблен   административным  формализмом, бюрократизмом,  регламентом и  духом  недоверия  и подозрительности  к  «неверным»,  который  священника  из  наставника,  друга  и советчика  сделал  идеологом, менеджером,  предпринимателем  и наёмным работником  некой  мощной и монопольной  религиозной  империи  или  корпорации, обросшей  недвижимостью,   собственностью и  бизнесами, которые  неумолимо диктуют  соблюдения в  первую очередь  юридических  законов  «кесаря»  и мира, а  не  духовных законов  Бога.  Проще  говоря, активная  вовлечённость  современных пастырей  в  предпринимательскую и  финансово-хозяйственную деятельность,  связанную  с  управлением,  распоряжением и  эффективным  использованием  собственности,  омирщает  их  дух  и  совершенно  не  располагает  к  духу  «агапы», а  также  аскетике, подвигу, молитве,  безмолвию,  умному  деланию и  другим составляющим совершенной  веры.   Аналогичная  ситуация  имеет  место  и в  самом управлении  институтом  церкви,  где  от  рядового  священства  давно  уже  ничего не  зависит,   поскольку  практически  все  решения  внутри  церкви  изначально  принимаются  авторитарно высшим священноначалием  и  от священников  требуется  лишь  традиционный в  таких  случаях «одобрямс».  В  этой связи  можно сказать,  что  дух  соборности и  общинности в  современной церкви полностью подменил  дух  авторитаризма  и  бюрократизма.
4. Четвёртым отличием  современного  схоластического  православия  от святоотеческого можно  отметить   духовное  «бессилие»  или  безблагодатность современного  схоластического православия. Это  отличие  является  естественным  следствием, вытекающим  из  первых трёх –  утраты  полноты духовного  знания  и  утраты  молитвы  и духа  соборности.  Оно выражается  в  отсутствии  у  современного священства  того  особого и  уникального качества,  которое можно определить  как  «силу  духа» или  личную силу  человека, которая  и  делает  человека  подлинным  лидером.   Данное  качество  имеет  духовную природу  и  является   естественным  проявлением  накопленной  энергии Божественной благодати,  которая и проявляется в соответствующих  плодах и  дарах веры. Отсутствие  этих  плодов  и  даров  Святого Духа  у  современного  белого духовенства  и  является  наглядным  подтверждением  его  безблагодатности,  т.е. неосознанности,  слабости  и болезненности, как  телесной,  так  и  душевной.  Многочисленные  скандалы, конфликты  и недоразумения  с  участием  священнослужителей,  красноречиво говорят  о  том,  что  дух  требовательности, самодисциплины,  самоконтроля  и постоянного  стремления  к  совершенству  сегодня в  церкви  утрачен. Данное  обстоятельство не  так  сильно  бросается  в  глаза  простым  верующим,  которые не предъявляют  к  священнику  очень  высоких  требований,  но  образованные  люди и специалисты  прекрасно  понимают, что  данные  факты говорят о  религиозной  профанации,  омирщении  и  снижении  планки  личной  требовательности в  т.н.  «светской  религиозности»,  рассчитанной  на  комфорт,  достаток,  обеспеченность,  социальный   статус  и  общественное признание, а   не   аскезу,  жёсткую дисциплину,  уединение  и безмолвие, которых  требует  внутреннее  делание.
5. Пятым важным  отличием современного православия  от святоотеческого можно назвать отсутствие ярких  и «сильных»  духовных  лидеров, к которым  может  быть применим  термин «духоносных».  Отсутствие  старцев  и   духоносных лидеров в  церкви, как  и  новых  канонизированных святых,  является  косвенным подтверждением умирания церкви из-за  засилья  в  церковных  структурах  коррупции,  клановости  и бюрократизма, когда  к власти приходят не самые  достойные, т.е. мудрые, мужественные, целомудренные и праведные по  учению  отцов, а  самые выслужившиеся, карьеристы  или  угодные  власти  и  окружению.  При  этом по отношению к  тем, кто  пытается  говорить  правду  вслух или  критиковать те   или  иные  недостатки  внутри церкви, а  также  ошибки  церковного руководства,   применяются самые  жёсткие репрессивные  меры, вплоть  до  запрещения в служении  и  лишения  сана.  В  настоящее  время  многие  неравнодушные  священники,  пытавшиеся  критиковать  откровенно  авторитарную  линию  священноначалия,  находятся  в  оппозиции  к  церковному руководству  и патриарху.  В святоотеческом православии  подобной  ситуации  не могло  быть  по  причине  отсутствия  подобного имперского  духа  и  наличия  духа  соборности  и  общинности,  когда  критика  и  стремление  к  обсуждению  тех или  иных  проблем   только приветствовалась, как  главный  инструмент нахождения  истины  и  грамотных  людей,   способных  быть  духовными лидерами.
6. Шестым отличием  можно определить отсутствие  в современном  православии высокой  требовательности, как   к  обращающимся к  вере,  так  и  к  самой  вере  с  точки зрения  правильного  понимания  веры.  Данное  отличие носит  больше «электоральный»  характер и связано с  когнитивным  и  нравственным  уровнем обращающихся сегодня к  вере людей.  Дело в  том, что святоотеческое  православие  первых  веков, находящееся  в  состоянии  постоянных  гонений  со стороны  власти, не  было  и  не могло  быть  массовым. Именно  поэтому к  вере  обращались  преимущественно  убеждённые  и осознанные  люди,  у  которых  не  было сомнений в  истинности  учения Христа,  готовые к  подвигу,  трудничеству  и  даже смерти  за  свою веру.   Именно  поэтому святоотеческое  православие  всегда  было  отражением  силы веры,  несгибаемости  и совершенства  человеческого  духа.  В  отличие  от  него современное  массовое  и схоластическое православие является отражением в  точности  противоположного,  т.е.  уровня  массовой  человеческой  растерянности, нерешительности,  сомнения  и смятения перед  сложностями  жизни, а  потому  современная  вера  является олицетворением не  столько  совершенства и  силы человеческого  духа,  сколько  человеческой  грешности,  слабости,  немощи, заблудшести, порочности и т.д., которая   ищет  защиты  и социальной поддержки, а  не  веры  совершенной  и  духовного подвига. Проще  говоря, современное массовое  православие – это уже не  столько  религия  сильных  духом  и способ обретения  силы  духа,  сколько  социальная и  нравственно-идеологическая  доктрина  социальной  добропорядочности и  законопослушности.
7. Седьмым отличием  можно   обозначить унификацию  и  схоластическое  единообразие  современного  православия,  как  социально-религиозной  доктрины,  которая  представляет  собой  уже  не столько  вероучение (религиию), сколько  жёсткую  идеологическую  и  корпоративную  концепцию  некой  монопольной  структуры.    Данное  обстоятельство  вызвано  катастрофическим  разрывом  между  верой  «профанной» (массовой) и верой  «сакральной» (для посвящённых и избранных).    В святоотеческом  духовном наследии  этот порок  веры  был известен как «двоякость» веры  или  разделение  веры  на  две  части – вера  для  всех и  вера для совершенно верующих.    Данное  разделение  было вызван  тем,  что  для  основной массы  простых  верующих  было достаточно  одной  первой  ступени посвящения  «Человека»  (пасомого и воцерковляющегося),  тогда  как  для  совершенно  верующих  были  доступны  и последующие  более  высокие ступени:  «Вола» (пасущего),  «Льва»  (выходящего в  анахоретство),  и «Орла» (благодатного).  В современном  православии  две  вторые  ступени веры  совершенной  («Льва» и «Орла»)  отсутствуют полностью,  а  одна  лишь  первая ступень «Человека»  (исполняющего заповеди)  и является  единообразным  олицетворением  всей  православной  веры.  Иными  словами, в современном  православии  отсутствует    целостность  и иерархичность  духовного  знания, которая  обеспечивала  верующим свободу  духовного  роста  до  более  высоких ступеней  духовного совершенства. Проще  говоря,  в  современном  унифицированном  православии  1-й ступени  нет возможности  внутреннего  духовного  роста и  развития  выше  ступени «Человек»(исполняющий заповеди).  К слову,  для  того,  чтобы  расти  духовно  в  современном православии,  переходя  на  более  высокие  ступени  внутренней  иерархии  «Льва»(исихии)  и «Орла»  (созерцания),   нужно  вступать  в  неизбежный  конфликт с  церковным   священноначалием  и  массовым  обрядоверием,   что  всегда расценивается, как  самочиние, ересианство, сектантство, раскольничество,  а  также  измена  массовой  вере. В  итоге  «психология массового  обрядоверия» как  бы принудительно удерживает  всех  верующих на одном  и  при  этом  достаточно  низком  уровне  духовного  знания и просвещения.
8. Восьмым отличием  можно  определить  преобладание   сугубо формального подхода к  вере  или  концентрацию преимущественно на  внешней  и атрибутивной стороне  веры при полном  невнимании к  внутренней  стороне –  сердечной,  страстной,  умной  и  духовной. Иными  словами, внешняя  (деятельно-суетная)  обрядовая составляющая в современном  православии  безальтернативно доминирует над внутренней (умно-рассудительной)  и душевно-познавательной стороной.  Данный  конфликт  внешнего и  внутреннего в  православии именуется  противоречием между  суетным  деланием  Марфы  и  умным  деланием  Марии.  Следует  честно  признать, что  к большому сожалению основная  масса современных православных  верующих  по «электоральному»  признаку  –  это  необразованные в богословии  и  согласном святоотеческом  учении  люди, которые  искренне считая  себя  верующими  и православными,  совершенно  ничего  не  знают  о  душе, энергиях и  силах души,   страстях и  добродетелях  души, разных состояниях души,  методах  работы  со страстями, аскетических  практиках и т.д., а   знают  только  ограниченный  набор  базовых  ритуалов и  таинств  (крещение, исповедь, причастие, елеопомазание  и церковные праздники), что  по их мнению  «чудесным  образом» и  обеспечивает «спасение»,  но  этот «магизм» и  «православное язычество» к  реальному спасению  души,  как  процессу  поэтапного  взращивания  духовного сознания, как  основы  духовного  тела  души,  не имеет прямого  отношения.  Самое печальное в  этом  то, что  данный атрибутивный  (формальный и профанный) подход к  вере  не  даёт и  не предлагает  им  этого святоотеческого знания  о  душе, которое в  самом  православии считается едва ли не «запрещённым»,   поскольку в  современном  схоластическом  православии до сих  пор не признана  роль святоотеческой  психологии, как  основы православной аскетики и высшей  науки  о  душе.
9. Девятым отличием  можно  обозначить  очень  низкий  уровень подготовки и  образованности самого  современного духовенства, особенно, по  сущностным  вопросам,  касающимся  энергийной   природы  Бога  и тварного мира,  аскетики,  душепопечения  и  знания  основ согласного святоотеческого учения  о  душе.  Как  это  ни парадоксально,  но  большинство  существующих  сегодня в православии богословий  (догматическое, апологетическое, пастырское,  нравственное,  библейское  и др.), как  и пособий  по  душепопечению,  было  в своё  время  по  слову проф. Осипова   «списано  под  копирку»  с  католических  и протестантских.   Именно  поэтому  современный  выпускник  семинарии  –  это  невежда  в наиболее  сущностных  и  глубоких  духовных вопросах, который,  зная  общий  курс  теологии,  не  владеет  самым  главным –  согласным  учением  святых отцов  о душе  и святоотеческим  наследием  и  это  подлинная  трагедия  для  всего  института пастырства.  Фактически современных священников  готовят  как  «социальных  работников»  сферы  социально-религиозного  обслуживания  населения  и   эффективных  церковных «менеджеров», а  не  монахов  и аскетов.  Мало кто  из  современного  духовенства  знает  о  том, что  основной  упор  на интеллектуальность  и рациональность  в  теологической  подготовке  духовенства  крайне  губительно  отражается  на  духовной  осознанности  и вере,   поскольку  истинное  духовное  знание  с  одной стороны  практически  невыразимо словесно, а  с  другой стороны  «вся  мудрость мира  есть  безумие пред Богом»   и  для  того, чтобы  быть  мудрым  для  Бога,  нужно  быть «безумным» для   мира.   Со «священнобезумием»,  как  формой  духовного ума  и  даром  духовного рассуждения,  в  современном  схоластическом  православии дела  обстоят  особенно  тяжело,  поскольку сегодня  в православии  доминирует  сугубо рациональное  и  нравственно-ориентированное мышление,  которое  делает   главный  упор  на  апологетику  (рациональную  защиту основ православного вероучения),   а  не  изменение  ума  и  развитие духовного сознания.   Иными  словами  высокий   дар  духовного ума и рассуждения  в современном  схоластическом  православии  подменён   схоластической  религиозной философией  и демагогией.  Проще  говоря,  факт  незнания  современным  духовенством  согласного святоотеческого  учения  о  душе  и  не  владение даром  духовного рассуждения  вытекает в  то, что  современный  теолог  –  это  не  духовный  мудрец, а  демагог  и философ,  обученный  методологии  и  тактике  защиты  устоев  своей  веры  и  религии,   у которого  на  любой  аргумент  уже  заранее имеется контраргумент.   Таким  образом,   печальным  итогом  схоластики (упрощения  и рационализации)  современного  богословия  является  низкий  уровень  духовной  осознанности  современного  духовенства  и  не  знание  им в своей массе святоотеческого духовного наследия в  разрезе всех  4-х ступеней  духовного роста  и посвящения  в  высшее  знание  – Человек, Вол, Лев, Орёл.  К  большому  сожалению  большинство  современного священства  имеет  лишь  выхолощенное представление об  одной  только морально-нравственной стороне православного вероучения.  При  этом  знание об  энергийной  стороне  Бога,  всей  живой природы  и человека,  как  важнейшее  и сущностное  знание,  к которому и стремились  святые  отцы,  по-прежнему  считается в современном  православии запретным  и  оккультным, несмотря  на  то, что  в  других религиях (буддизме,  индуизме, иудаизме и др.)  оно глубоко  проработано  и  общедоступно.  Понятно стремление церкви оградить своих  немощных,  слабых  и  неосознанных  чад от чересчур  глубокого и  откровенного знания,  но  в  современном информационном мире это не  лучший способ защиты сознания,   который чреват  ограниченностью и примитивностью мышления под  видом  набожности и  воцерковлённости.  Осознанность  сегодня – это то новое качество веры и религиозности, которого потребует сама жизнь от всех верующих в 21-м веке и в этом есть  высокий  Промысел,  поскольку  Бог  по  учению Христа и  отцов  Восточной церкви, кроме  любви  –  это  ещё  и  Ум  духовный и  бесстрастный.  «Бог есть ум бесстрастный паче всякого ума и всякого бесстрастия, – свет и источник света благого, – премудрость, слово и ведение, и податель премудрости, слова и ведения»(Добротолюбие. Т.5. Преп. Никита Стифат, С.144)
10. И наконец десятым  отличием современного православия  от святоотеческого является практически полное  забвение на массовом  и профанном  религиозном  уровне  о Боге Отце (Великом Духе), как   едином  и высшем  начале бытия,  а  превозношение Сына  (Христа), как обоженного человека до уровня Бога  Отца и единого Бога.  Данное заблуждение, а  точнее невежество  массового  профанного  православия  является по  существу  фатальным с  духовной  точки зрения,  поскольку  по  святоотеческому  преданию и  наследию  Христос  не является Источником энергии Божественной благодати, которая исходит  только от Бога Отца.  Для  доказательства этого принципиального положения, которому противостоит  ложный  принцип «филиокве» (и  от сына), целый  ряд отцов  и подвижников принесли свои жизни на  алтарь духовной  истины  и  только святому Григорию Паламе  удалось  одному  из немногих  в споре с  Варлаамом  и  другими последователями  западных представлений об  исхождении  благодати и  от Христа,  доказать  на   соборе 1351 г., что Святой Дух исходит  только от Бога Отца,  а  не  Отца и Сына. Данное  положение  и  было закреплено Вселенским Собором  и внесено в  православную догматику,  отличающую православие  от католицизма.  Тем  не  менее,  большинство  простых  православных  верующих,  следуя  этой  ложной западной  традиции,  не  понимая принципа «филиокве»,  продолжает верить во Христа, как  «единого Бога». В чём же  тут подвох ?  А подвох  тут в  том, что Христос – это  лишь  «Дверь» к Богу  Отцу  и совершенно «безсильный»  образ,  от  которого  не  исходит  энергий  Божественной  благодати  и  который является  лишь  «маяком»  (целеуказателем)  и  внутренней «лестницей»  для  достижения Бога  Отца. Проще  говоря, благодать  Святого Духа  исходит от Бога Отца  через  Христа, но не  от Христа. Иными  словами,  делая  своим  «единым  Богом»  Иисуса  Христа  и поклоняясь  Христу, как  единому  Богу,  верующий  не  получает благодати,   поскольку  соединяется не с первоисточником (Отцом). В  то же  время, поклоняясь Богу Отцу, как  первоисточнику через  Христа, как «Дверь» к  Богу, верующий получает благодать, поскольку соединяется с первоисточником – Отцом.  Это принципиальный момент истинной  веры  на  котором  Сам Христос неоднократно заострял  внимание своих  учеников  и  никогда  не считал  себя «Богом», а  считал  посланником Отца,  не  могущим  творить ничего  от себя: «Я ничего не могу творить Сам от Себя. Как слышу, так и сужу, и суд Мой праведен; ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца»  (Ин. 5;30).  Более того, когда Христа  называли «всеблагим», Он  запрещал  так   себя называть и всю славу  возносил  только Отцу: «Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог» (Мф. 19;17).  Об  этом важнейшем принципе  обретения  благодати  не  знает  большинство простых  православных  верующих,  не  углубленных  в  святоотеческое предание, а  потому делает из образа  Христа «единого Бога» для  поклонения,  забывая об истинном Боге Отце, как  первоисточнике духовной   силы  и  энергии  благодати.  Данное  заблуждение также  является  одной  из  причин  безблагодатности  и  безсильности  современного нравственно-ориентированного  православия в  котором  гипертрофирован моральный и  нравственный  образ  Христа  и  совершенно  забыт  и утрачен  Его подлинный образ духовный.   Данное  массовое  невежество  и  заблуждение  наиболее трудно искоренимо из современного схоластического православия и  обрядоверия, которое становится благодаря  этому подобным католицизму и протестантизму, как морально-нравственным  доктринам.  Причины этой духовной подмены Бога Отца «Богом Христом» (Сыном)  имеют  глубоко иудейские  корни и  берут  своё начало в  ветхозаветном иудаизме,   который  будучи  главным «разработчиком»  социальной программы развития для  всего человечества,  намеренно утаил  сакральное  знание  о Боге Отце,  дав  миру, как  «пользователям»,  в  варианте Библии,  лишённое  сакральной  основы  духовное  знание, как  способ распространения по  миру  иудаизма.  В  этом  отношении  христианство,  лишённое  духовной  основы –  это идеальный  вариант  продвижения  иудаизма. Таким  образом,  духовную  силу  христианству  и православию  даёт не  Библия, как  основа  ветхозаветного иудаизма, а  только святоотеческое наследие  и предание, как практический  опыт святых отцов  Восточной  Церкви  правильного  использования  библейского  знания  в  достижении  спасения  и  благодати Святого Духа.

Данное откровение ни в коей  мере не преследует цели дискредитации и  обесценивания православия, как христианской конфессии,  но преследует  цель  его очищения от моральных  и идеологических наслоений, а  также  искажений  и вековых заблуждений  для возвращения к  подлинному  учению Христа  и святоотеческому  наследию и  преданию, как единственно  верному  и практическому духовному  знанию.

По материалам  книги “Заметки о христианской  психологии”, 2019 г. К.В. Яцкевич